Владимир Короленко
«Дети подземелья»
(в сокращении Сергея Северова)
1
Мать моя умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему го-рю, как будто совсем забыл о моём существовании. Порой он ласкал мою малень-кую сестру Соню и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, - никто не окружал меня особенною заботливо-стью, но никто и не стеснял моей свободы.
Местечко, где мы жили, называлось Княж-городок…
За городом, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная часовня. У нее когда-то провалилась крыша, стены осыпались, и вместо гулкого колокола совы заводили в ней по ночам свои зловещие песни.
Поговаривали о каких-то подземельях на горе около часовни. Гора, изрытая могилами, пользовалась дурной славой…
2
С тех пор как умерла моя мать, меня очень редко видели дома.
Все меня звали бродягой, негодным мальчишкой. Отец также поверил этому… Он чувствовал, что между нами стоит какая-то стена. Он слишком любил маму, ко-гда она была жива, не замечая меня из-за своего счастья. Теперь меня закрывало от него тяжелое горе…
Через некоторое время мне стало тесно в доме и в садике, где я не встречал ни в ком привета и ласки. Я начал бродяжничать.
Когда все углы города сделались мне известны, тогда я стал заглядываться на видневшуюся вдали, на горе, часовню. Мне захотелось осмотреть ее всю. Но так как одному было бы страшно предпринять подобную экскурсию, то я собрал на улицах города небольшой отряд из трёх сорванцов…
3
Мы вышли на экскурсию после обеда…
Было тихо, веяло спокойствием и глубоким миром брошенного кладбища…
Дверь часовни была крепко заколочена, окна – высоко над землею; однако при по-мощи товарищей я надеялся взобраться на них и взглянуть внутрь часовни.
- Не надо! – вскрикнул один из моих спутников, вдруг потерявший всю свою храб-рость, и схватил меня за руку.
- Пошёл ко всем чертям, баба! - прикрикнул на него старший из нашей маленькой армии, с готовностью подставляя мне спину.
Я взобрался на нее, потом он выпрямился, и я стал на его плечи. Я поднялся к окну и сел на него. Перегнувшись через косяк, я заглянул внутрь часовни…
Вдруг из люка в полу вынырнул мальчик, лет девяти, худощавый и тонкий. Одет он был в грязной рубашонке, руки держал в карманах узких и коротких штанишек.
…Девочка старалась тоже выкарабкаться из люка. Наконец она направилась к маль-чишке. Подойдя вплоть, она крепко ухватилась за него.
- Как твое имя? – спросил мальчик, гладя рукой белокурую головку девочки.
- Вася. А ты кто такой?
- Я Валек… Я тебя знаю: ты живёшь в саду над прудом. У вас большие яблоки.
- Да, яблоки у нас хорошие… Не хочешь ли?
Вынув из кармана два яблока, назначенные для расплаты с моею бежавшей армией, я подал одно из них Валеку, другое протянул девочке. Но она скрыла своё лицо, прижав-шись к Валеку.
- Боится, - сказал тот и сам передал яблоко девочке.
- Зачем ты влез сюда? Разве я когда-нибудь лазал в ваш сад? – спросил он затем.
- Что ж, приходи! Я буду рад, - ответил я.
- Я тебе не компания, - сказал он грустно. – …Твоя отец – пан судья.
- Ну так что же? - изумился я. – Ведь ты будешь играть со мной, а не с отцом.
Валек покачал головой:
- Тебе лучше уйти…
Я согласился, что мне действительно пора уходить.
- Как же мне отсюда выйти?
- Я тебе укажу дорогу. Мы выйдем вместе… Маруся тоже пойдет с нами…
- …Вы здесь живёте? – спросил я, когда мы втроем стали спускаться с горы.
- Здесь.
- Где же ваш дом?
Я не мог себе представить, чтобы дети могли жить без «дома».
Валек ничего не ответил.
…Пожав руку моему новому знакомому, я протянул ее также девочке. Она ласково подала мне свою крохотную ручонку и спросила:
- Ты придёшь к нам опять?
- Приду, - ответил я.
- Эй, послушай-ка! – крикнул мне Валек, когда отошёл несколько шагов. – А ты бол-тать не будешь о том, что был у нас?
- Никому не скажу, - ответил я твёрдо.
4
…Я был большой сорванец. В первые же дни я внёс оживление и в общество моих новых знакомых. Я старался расшевелить и завлечь в свои игры Валека и Ма-русю. Когда я заставил ее бегать со мной взапуски, Валек сказал:
- Нет, она сейчас заплачет.
Действительно, когда я заставил ее бежать, Маруся… громко заплакала.
- Вот, видишь, - сказал Валек, - она не любит играть.
Он усадил ее на траву, нарвал цветов и кинул ей; она перестала плакать и тихо перебирала растения.
- Отчего она такая? – спросил я.
- Невеселая? – переспросил Валек. – А это, видишь ли, от серого камня. Серый камень высосал из нее жизнь…
Я ничего не понимал в этих загадочных словах…
Вскоре я умерил свою резвость. Усадив Марусю где-нибудь на траве, мы с Валеком собирали для нее цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, иногда рассказывали Марусе сказки…
5
Однажды я шёл по улице. Валек вдруг положил мне на плечо руку:
- Ступай прямо на гору, а я тут зайду кое-куда – дело есть. Я тебя догоню…
Я пошёл тихо и часто оглядывался. Я успел взойти на гору и подошёл к часовне, а его всё не было. Я остановился. Передо мной было кладбище, пустынное и тихое…
Вскоре на гору вбежал запыхавшийся и усталый Валек. В руках у него была боль-шая булка, по лицу стекали капли пота.
- Ну так что же? Я взял был булок из дому.
- Значит, и ты бы тоже украл.
- Я… у своего отца.
- Это ещё хуже! – сказал Валек. – Я никогда не ворую у своего отца (пана Тырбу-ция).
- Ну, так я попросил бы… Мне бы дали.
- Ну, может быть, и дали бы один раз, - где же запастись на всех нищих?
- А вы разве… нищие? – спросил я.
- Нищие! – угрюмо отрезал Валек.
Я замолчал и через несколько минут стал прощаться…
Дома я рано лёг в постель. Уткнувшись в подушку, я горько плакал…
- Здравствуй! А уж я думал, ты не придёшь более, - так встретил меня Валек, когда я на следующий день опять явился на гору.
- Нет, я… я всегда буду ходить к вам, - ответил я решительно.
Валек повеселел…
Около полудня под раскаты грома зашумел ливень. Сначала мне не хотелось спус-каться в подземелье. Но потом я подумал, что Валек и Маруся живут там постоянно, и по-шёл туда вместе с ними. В подземелье было темно и тихо. Через несколько минут я осво-ился с подземельем.
- Давайте играть в жмурки, - предложил я…
6
Близилась осень. В поле шла жатва, листья на деревьях желтели. Вместе с тем наша Маруся начала прихварывать. Она ни на что не жаловалась, только всё худела, лицо ее всё бледнело… Девочка большую часть времени проводила в постели…
Мы каждый день выносили Марусю наверх, и здесь она как будто оживала; девочка смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, на щеках ее загорался румя-нец; казалось, что ветер возвращал ей частицы жизни, похищенные серыми камнями подземелья…
Однажды пан Тыбурций мне сказал:
- Твой отец – самый лучший из всех судей на свете. Но твой отец служит за-кону. А вся беда моя в том, что у меня с законом вышла ссора…
С этими словами Тыбурций встал, взял на руки Марусю и, отойдя с ней в дальний угол, стал целовать ее…
7
…Марусе опять стало хуже. Мы давно уже не слышали ее смеха. Я стал носить в подземе-лье свои игрушки, но и они развлекали девочку только на короткое время. Тогда я решил обра-титься к своей сестре Соне.
У Сони была большая кукла, подарок покойной матери. Я попросил дать мне ее на время. Я описал Соне бедную, больную девочку, у которой никогда не было своих игрушек. Соня отдала мне куклу и обещала в течении двух-трёх дней играть другими игрушками…
Маруся вдруг опять ожила. Маленькая кукла сделала почти чудо: Маруся стала ходить, во-дя за собой свою белокурую дочку, и по временам даже бегала…
Вскоре Маруся опять слегла, и ей стало ещё хуже…
Прошло четыре дня. Меня позвали к отцу, в его кабинет. Я вошёл. Отец сидел в своём кресле перед портретом матери и не поворачивался ко мне.
- Ты взял у сестры куклу?
- Да, - ответил я тихо.
- А знаешь ли ты, что это подарок матери?.. Ты украл её?..
- Нет, - сказал я.
- Как нет? – вскрикнул вдруг отец, отталкивая кресло. – Ты украл её и снёс!.. Кому ты снёс её?.. Говори!
- Н-не скажу! – ответил я тихо.
- Скажешь, скажешь!
- Нет, не скажу… никогда, никогда не скажу вам… Ни за что!
В эту минуту раздался вдруг голос Тыбурция:
- Пан судья! Вы человек справедливый… отпустите ребёнка. Видит бог он не сделал дурно-го дела. Вот кукла!..
Он развязал узелок и вынул оттуда куклу:
- Я расскажу вам всё, что вы желаете знать… Выйдем, пан судья, в другую комнату.
Я всё ещё стоял на том же месте, как дверь кабинета отворилась и оба собеседника вошли.
Тыбурций взял меня на руки и посадил, в присутствии отца, к себе на колени.
- Приходи к нам, - сказал он, - отец тебя отпустит попрощаться с моей девочкой… Она… она умерла.
Голос Тыбурция дрогнул. Он выпрямился и быстро ушёл из комнаты…
Я взял руку отца и сказал:
- Я ведь не украл… Соня сама дала мне на время…
- Д-да, - ответил он, - я знаю…
Теперь я его уже не боялся.
- Ты отпустишь меня теперь на гору? – спросил я.
- Д-да… Ступай, ступай мальчик, - ласково проговорил отец.
С тех пор мы с Соней, а иногда даже с отцом посещали могилу Маруси…
ИЛЛЮСТРАЦИИ ИЗ КНИГИ
