ЦАРЬ ФИЛОСОФОВ ЗАПАДА И ВОСТОКА
Во всем мире Омара Хайяма знают и чтут как поэта, автора изящных и точных по форме , глубоких по мысли рубаи , создателя знаменитого "Рубайята".
Однако у себя на родине поэт стал известен сначала как выдающийся ученый-астроном, математик, физик и философ.
Не случайно уже при жизни поэта земляки награждают его почетными титулами "Доказательство Истины" и "Царь философов Запада и Востока", а в
средневековых исторических сочинениях и ученых трактатах, упоминающих Хайяма, он называется "мудрецом". Очевидно, поэтому большинство
сведений о Хайяме касается прежде всего его ученых занятий , карьеры придворного астролога.
Достоверными же фактами о творческом пути Хайяма его биографы не располагают. Даже легендарных историй о Хайяме-поэте, являющихся
неотъемлемой частью биографической литературы о знаменитых стихотворцах на мусульманском Востоке, не сохранилось. Естественно, возникает законный
вопрос :считается ли вообще Хайям у себя на родине поэтом? Нет, его не признавали, хотя вообще обойти молчанием поэтическое творчество средневековые
историки не смогли , ограничиваясь скупыми высказываниями типа "у него много хороших арабских и персидских стихов", "ему принадлежат всему свету
известные трактаты и несравненные стихи". В то же время в исторических и биографических сочинениях приводятся всего лишь одно большое стихотворение
и шесть его четверостиший.
Таким образом, главным источником для жизнеописания поэта могут служить лишь книги, известные в средневековье как "истории мудрецов".
Что там, за ветхой занавеской Тьмы?
В гаданиях запутались умы.
Когда же с треском лопнет занавеска,
Увидим все, как ошибались мы.
***
Хотя стройнее тополя мой стан.
Хотя и щеки -огненный тюльпан,
Но для чего художник своенравный
Ввел тень мою в свой пестрый балаган?
***
Хоть превзойди наставников умом,
Останешься блаженным простаком.
Наш ум , как воду, льют во все кувшины,
Его, как дым, гоняют ветерком.
***
О, доколе ты по свету будешь кружить,
Жить- не жить, ненасытному телу служить?
Где, когда и кому , милый мой, удавалось
До потери желаний себя ублажить?
